Интервью гендиректора ВЦИОМ Валерия Федорова газете «Аргументы и Факты». Некоторые цитаты:
Изменения в отношении россиян к СВО возможны либо медленные и незначительные (накопление усталости, смена повестки, действие санкций и тому подобное), либо быстрые и крупные. Первые практически неизбежны, но они растянутся на годы. Вторые – возможны в любой момент, но предсказать их сложно.
По-крупному что-то может измениться в трех случаях. Во-первых, серьезные изменения на фронтах – яркие победы или тяжелые поражения. Во-вторых, резкие изменения в экономике: с работой, с зарплатой, с товарами на магазинных полках и ценами на них. В-третьих, резкие изменения в мировом контексте в целом. Скажем, острый конфликт в другой части света, пандемия нового вируса, катастрофический неурожай, обвал цен на нефть или что-то подобное. Все это «черные лебеди», которые могут прилететь в любой момент, но с низкой вероятностью.
Люди уже смирились с тем, что СВО – это надолго. Перелом произошел в конце апреля. С тех пор непрерывно растет доля тех, кто считает, что операция затянется больше чем на несколько месяцев. То есть — на годы. Сегодня таких уже большинство.
Едва ли не самый травмирующий момент – не военное противостояние, а ощущение, что нашу страну «отключили от современного мира». 30 лет назад пала Берлинская стена, мы стали жить в «открытом мире». А теперь – бац! – и Запад нас от себя отключил. Запад – это не весь мир, но самая богатая, развитая, культурно и информационно доминирующая его часть.
Для россиян СВО происходит в основном в телевизоре и в интернете. Знакомых, близких, родственников, которые участвуют в боевых действиях, у огромного большинства россиян нет. И риски, что кто-то из них погибнет или пострадает, тоже мизерные.
В этом отличие от войны в Афганистане. Тогда угроза загреметь в Афган была абсолютно реальной для любого парня-призывника. А в ситуации СВО, как и ранее в Сирии, такой угрозы нет вообще.
В общем, если для украинцев это настоящая война, то для россиян – всего лишь спецоперация. Наша страна не воюет, а живет, как обычно. Празднует дни города, запускает салюты, проводит марафоны и форумы… Россияне живут, наблюдают, сопереживают, но не более того. Группа вовлеченных в происходящее невелика, и в основном это вовлечение вербальное, эмоциональное, но не активно-деятельное. Видимо, такова и была задумка спецоперации – иначе бы ее назвали как-то по-другому.
До 2014 года идеи присоединения украинских территорий к России в принципе не существовало. Единственная территория, на которую россияне претендовали – это Крым. Но и его возвращение было возможно исключительно мирным путем, война за Крым считалась неприемлемой ценой возвращения.
Поворотным моментом стал Майдан, после которого в российском общественном мнении утвердилась позиция, что «Украина уже не та». Это больше не братская страна, а плацдарм Запада, который усиленно вооружается и готовится к открытой войне с Россией. На этом фоне отношение к территориальной целостности Украины стало меняться. Многим стало казаться, что Украина – это лоскутное одеяло, в ее составе есть сугубо украинские земли, а есть территории, которые населены русскими людьми, и им там живется плохо, их угнетают, нарушают их права. Это Донбасс, но есть еще и Одесса, Харьков, Запорожье и так далее. Если продолжать, то можно дойти и до отрицания самой идеи независимой Украины, до мнения, что вся Украина – это русская земля. Но это пока маргинальное мнение, его россияне не разделяют.
Давайте вспомним военные конфликты последних тридцати лет, в которых участвовала Россия: Афганистан (1979-1989), Чечня (1994-1996), вторая Чечня (1999-2005), Грузия (2008), Донбасс (с 2014 г.), Сирия (с 2015 г.)… Почти все время где-нибудь да воюем.
Однако во всех случаях, кроме Афганистана, вовлечение общества в военные действия было слабым. Таким оно остается и сейчас. Все, разумеется, может поменяться в любой момент.
Патриотическим настроениям расти особенно уже некуда: 96% опрошенных признают себя патриотами. Родители считают патриотизм важной ценностью и хотят прививать его детям, отсюда и поддержка новых школьных инициатив. Критики, которые говорят про «казенный патриотизм», вспоминают профанации позднесоветских времен – в меньшинстве. Это представители поколения, которое всегда ненавидело «совок» и боится его второго пришествия. Большинство же россиян питают к СССР совсем другие, позитивные чувства и одобряют те элементы возрождения советского опыта, которые кажутся уместными сегодня.
Ранее: «В этом году внутренней политики у нас никакой особой нет, вся политика – внешняя» (интервью Валерия Федорова газете «Известия»)
